Прямая и широкая улица Вагжанова тянется от Смоленского переулка к площади Гагарина, после которой начинается путь на Москву. Сегодня мы можем домчать туда за пару часов, а то и быстрее, если ехать по платной трассе. Но раньше – скажем, во времена Пушкина – это было целое путешествие. И уж тем более долгим, полным различных трудностей считался путь между двумя столицами.
С появлением Николаевской железной дороги время поездок значительно сократилось. Первый же пассажирский поезд, пущенный в ноябре 1851 года, ехал без малого 22 часа. Долго по нашим меркам, но тогда это было просто фантастикой по сравнению с неделей на почтовых лошадях. Бывало и дольше – все зависело от быстроты ездовых животных, а еще от того, как часто их меняли во время стоянок. Кони ведь в отличие от поездов и автомобилей имеют свойство уставать…
Поездки лежали на плечах ямщиков – настоящих королей дороги того времени. Их труд был в почете и уважении, сами они селились в отдельных слободах, которые так и назывались – ямскими. В Москве, например, в период расцвета этой службы их было целых пять. В том числе, кстати, Тверская Ямская слобода – так и улицы появились, где фигурирует название нашего города. Теперь вы знаете, откуда это пошло.
Но откуда вообще взялось само слово «ямщик»? И правильно ли называть их извозчиками? Наконец, где обитали наши тверские короли междугородных трасс?
Люди государевы
Вагжанова, четная сторона, 1950-е или начало 1960-х, фото Геннадий Рыбаков
Слова «ямщик» и «извозчик» нередко считаются синонимами, но разница, между тем, имеется. И довольно существенная! Чтобы картина стала еще более полной, добавим третью категорию: кучер. Это в нашем современном понимании личный водитель. Он обслуживал исключительно своего господина и членов его семьи. Экипаж с лошадьми, разумеется, тоже были господскими.
Извозчик – это скорее таксист. Он мог возить любого, кто заплатит за поездку, а лошадей с экипажем либо арендовал, либо держал своих. Наконец, ямщики – это государевы люди, которые обслуживали междугородное сообщение. До железных дорог основным связующим звеном были тракты, то бишь шоссе. Потому-то и говорили – Московский тракт, Бежецкий тракт и так далее. Каждые 19–26 километров на них строились почтовые станции или «ямы». Само это слово изначально тюркское, но в русском языке прижилось. Как и в эстонском, где станция – это jaam, а автовокзал – это bussijaam.
Однако вернемся к России. Основной задачей ямщиков была доставка почты, потому-то и станции назывались почтовыми. Но ничего не мешало желающим нанять ямщика, если позволяли средства. Сделать это можно было как раз на станциях, где размещались конюшни и постоялые дворы. И вот мчал ямщик с богатым пассажиром, останавливаясь на ночлег и для смены лошадей. Тракты в то время были весьма оживленными, и движение, например, по Санкт-Петербургскому, не уступало нынешнему – повозки, кареты и прочие колымаги скрипели, перевозя пассажиров и грузы.
Слобода, вокзалы и Самары
Бывшая Ямская слобода, сентябрь 1953, фото Р.К. Зоммер, источник собрание ТГОМ
В Твери ямщики селились на восточной окраине – за Мещанской слободой и Предместьем. И названия тамошним улицам тоже давались неслучайно. К примеру, нынешняя Вагжанова была в разное время Большой Ямской, просто Ямской и 1-й Ямской. Московская называлась 2-й Ямской и Большой Самарой, а Самара Малая существует под этим именем до сих пор. Еще в Ямскую слободу входила улица Вокзальная и два переулка: Архангельский (ныне Вагжановский) и тоже Вокзальный (сегодня это северная часть улицы 15 лет Октября). По Лазури же проходила южная граница города, а с востока Тверь заканчивалась Московской заставой.
И вот тут у нас возникают два интересных момента, на которых многие, не зная истории, спотыкаются. Во-первых, почему Вокзальная так далеко от вокзала? И во-вторых, почему Самары две? Да и откуда они в нашем городе? На самом деле, смысл в обоих случаях полностью другой. Начнем с Самары, так как это короче и проще – «самарой» называлась долгополая одежда ямщиков. А вот с вокзалом чуть посложней. Начнем с того, что только у нас в России так называется здание для пассажиров – изначально железной дороги, а сегодня еще и междугородных автобусов. В других языках это terminal (по-английски), dworzec (по-польски), Bahnhof (по-немецки) или, к примеру, gare (по-французски). Но что же такое «вокзал» тогда?
Изначально это искаженное английское Vauxhall – увеселительный сад. Произносится как «воксхолл», у нас оно трансформировалось в «воксал», а потом в уже более привычное «вокзал». В Твери так назывался (и называется) старый парк в Ямской слободе. Да-да, тот самый – рядом с мечетью и поликлиникой, на берегу Волги. Своим появлением в 1776-м он обязан тверскому наместнику Якобу Сиверсу. А железнодорожные станции так стали называть в нашей стране в XIX веке – по примеру Павловского вокзала Царскосельской линии. Его изначально построили как концертное здание, и там не только играл оркестр, но даже показывали балет. Потом слово «вокзал» стало нарицательным, закрепившись в русском языке именно в значении станции.
Слом эпох
Вагжанова, четная сторона, 1970-1980, фото Вячеслав Максимов, источник ГАТО
Шли годы, в России крепли революционные настроения. Закончилось все 1917-м, когда пала сначала царская власть, а потом и временное правительство. Мы не будем сейчас выстраивать альтернативную историческую реальность – никто не может с уверенностью сказать, лучше жилось бы нам после победы «белых» или же нет. Но то, что страна вступила затем в совершенно новую фазу развития, – это факт. И канувшая в Лету Россия до 1917-го – иная цивилизация, нежели сменивший ее СССР.
К сожалению, советская власть, особенно поначалу, слишком уж рьяно принялась уничтожать следы старого строя. Не стал исключением и наш город. Тверь лишилась большого количества церквей, купеческих и мещанских домов, торговых рядов, даже целых улиц и переулков. Город активно перекраивался, порой безо всякого пиетета к прежней планировке. Затронуло это и Ямскую слободу.
Начнем с того, что название это перестало употребляться. Главную улицу назвали в честь революционера Вагжанова, местного уроженца. Он же дал имя бывшей «Рождественской мануфактуре», где был рабочим, и та стала фабрикой имени Вагжанова. А сама бывшая слобода постепенно меняла свой облик. Если взглянуть на архивные фотографии, можно увидеть, что застраивалась она частными домиками ямщиков и их родственников. В целом это была пасторальная городская окраина.
Но в СССР началась масштабная индустриализация, и огромные площади на востоке Калинина стали застраиваться новыми предприятиями. Развивалась промзона быстро, помешала только война, и некоторые заводы открылись уже после победы. Рабочим и инженерам циклопических по старым меркам предприятий требовалось жилье, причем тоже в огромном количестве. Потому-то и появились на улице Вагжанова внушительные дома, теперь представляющие собой настоящие памятники эпохи: №2 комбината «Калининшелк», или просто Дом шелка, и №2 КРЕПЗа, затем Дом Искожа. Сегодня это дома №№16 и 10 по Вагжанова, они большие даже по нынешним меркам, а 10-й одно время считался самым длинным жилым домом в нашем городе. Оба они были построены в конце тридцатых, а дом №12 с магазином «Золушка» – уже в пятидесятых, после войны. Размерами он, конечно, заметно отличается от своих гигантских собратьев, как и дом №2 по площади Гагарина – изначально тот, кстати, тоже числился по Вагжанова.
Уход в небытие
Снос старой застройки по Вагжанова, 1967 год, фото Геннадий Рыбаков
Какое-то время старая слободская застройка соседствовала с новыми великанами, но в конце шестидесятых улицу имени Вагжанова принялись расширять. Для этого были снесены все оставшиеся дореволюционные здания четной стороны, к примеру, дома Пшенкиных и Рыбаковых – семьи известного тверского фотохудожника Геннадия Рыбакова. Что интересно, некоторые постройки никак не мешали, но их все равно разрушили. Еще один примечательный момент: упомянутый выше дом №12 с «Золушкой» строили в 1955-м уже с расчетом на будущее расширение улицы, так что планы эти зрели давно, да и восточную часть рядом с Домом шелка к тому времени реконструировали, снеся дореволюционный квартал. Потом, уже значительно позже, появились Дом быта (в 1973-м) и Дом союзов (1977-м).
Несмотря на то, что нечетная сторона тоже потихоньку сносилась, она еще какое-то время сохраняла свой пасторальный вид. В шестидесятых построили «хрущевку» с известным в Калинине магазином «Дружба» и Дом радио, таксопарк появился еще раньше, вскоре после войны. А в течение семидесятых-восьмидесятых Вагжанова полностью изменилась. Появились высотки горкома КПСС (ныне Дом печати) и проектно-исследовательских учреждений, новые жилые дома, в том числе №5 с магазином «Богатырь». В начале восьмидесятых в улицу влился створ Восточного моста. А уже ближе к концу СССР последние кварталы были снесены для строительства конструкторского бюро, известного впоследствии как НПК «Исток» (сокращение от «источник тока»).
К этому времени церковь Рождества Богородицы, побывавшая «Калининстроем» и даже мельницей, давно лишилась своей колокольни, а о красной линии старой Вокзальной напоминает лишь заброшенное здание №8а во дворах. Пришел в запустение и тот самый парк екатерининских времен, правда, добили его уже после развала Союза. Теперь вроде как планируют привести в божеский вид, но пока с переменным успехом.
А от Ямской слободы уже точно ничего не осталось.
Сергей САВИНОВ
(Продолжение следует)
Читайте также: