Александр Аммосов
Отставной полковник Александр Аммосов скончался в 1866 году. В последние годы он вел жизнь тихую и размеренную. Часто бывал в Тверской губернии, а последние годы жизни фактически провел на правах почетного гостя в имениях своих боевых товарищей – поручика Кривцова в Тверском уезде и отставного капитана Юрьева в селе Воскресенском. Он любил приезжать к своим друзьям и прежде и, скорее всего, именно на тверской земле сочинил строки, которые до сих пор помнят все. Эти строки считаются народными, и даже сейчас, когда вы читаете этот материал, где-нибудь кто-нибудь их вспоминает. Но по порядку.
Александр Аммосов родился в Петербурге, в семье знаменитого военного инженера Николая Аммосова, который прославился тем, что разработал и построил первую в России систему центрального парового отопления (в Зимнем дворце), за что был удостоен именного перстня из рук самого императора Николая, – редкое отличие по тем годам. В России долгое время были известны «аммосовские печи», также изобретения Аммосова-старшего. Разумеется, он хотел, чтобы его сын пошел по его стезе и стал военным инженером. В семь лет маленького Сашу отдали учиться в Петербургское немецкое училище, где среди прочих наук изучали механику, гидродинамику и теплотехнику. После окончания школы Аммосов поступил в Петербургский университет, а после выпуска из него поступил юнкером в Люблинский егерский полк. Случай довольно редкий. До Аммосова только один человек предпочел стать «своекоштным юнкером» («своекоштный», то есть всю форму и амуницию приобретал за свой счет), и это был Михаил Лермонтов. Уже через несколько дней Александр Аммосов поехал на Кавказ, где был расквартирован Люблинский полк.
Известно, что Люблинский полк активно участвовал в боях с горцами Шамиля, и егерям много раз приходилось вступать в кровавые стычки с непокорными «башибузуками». Офицеры полка в перерывах между боями устраивали что-то вроде литературных вечеров. Среди люблинских егерей было немало петербуржцев, в том числе и командир полка полковник Липский, и все они были любителями поэзии. На этих вечерах солировал молодой Аммосов, читал стихи, оды, поражая всех своей феноменальной памятью. Сам Аммосов тоже писал стихи, но стеснялся признаться в этом боевым товарищам.
После Кавказа военная служба Александра Аммосова продолжилась. Он участвовал в Венгерском походе в 1849 году, потом принимал участие в Крымской войне, в обороне Севастополя. Во время одного из боев Аммосов получил тяжелое ранение, но отказался уходить в отставку, а вернулся на Кавказ, в действующую армию. Там, в штабе Кавказской армии, ему довелось познакомиться с Константином Данзасом – лицейским товарищем Пушкина и его секундантом в дуэли с Дантесом. За участие в дуэли Данзас был разжалован и сослан на Кавказ, но впоследствии выслужил звание, за храбрость был награжден золотой саблей и получил звание полковника. Именно со слов Данзаса Александр Аммосов записал подробные сведения о дуэли Пушкина с Дантесом, и в 1863 году, уже после выхода в отставку, выпустил в Петербурге маленькую книжку «Последние дни жизни и кончина А.С. Пушкина». Считается, что именно этот труд и положил начало отечественному пушкиноведению.
Однако своей поистине всенародной славе Аммосов обязан другому своему произведению. В России тогда выходил журнал «Русский инвалид» — издание, в котором традиционно публиковались воспоминания отставных военных и ветеранов войн. В этом журнале 16 ноября 1858 года Александр Аммосов опубликовал свою первую (и единственную) подборку стихов. Одно из них называлось «Элегия» — душераздирающая романтическая история о том, как некий князь влюбился в прекрасную горянку, а ее старый муж по имени Хасбулат, прознав об этом, заколол неверную жену, за что безутешный князь отрубил ему голову и сам покончил с собой. Исследователи до сих пор спорят, что легло в основу «Элегии» — реальный случай из кавказской боевой практики самого Аммосова или это переделанная на русский лад песня какой-нибудь кавказской народности. Впрочем, тогда на «Элегию» мало кто обратил внимание.
В 1880-е годы, когда самого Аммосова уже двадцать лет как не стало (он скончался в возрасте 45 лет, как сообщал некролог в том же «Русском инвалиде», от многочисленных ран), в Тверь приехала исполнительница русских народных песен, знаменитая собирательница фольклора Ольга Агренева-Славянская. Собственно, об этой женщине надо писать отдельную статью, она тоже героиня нашей тверской истории. Оставшись сиротой после смерти отца, Ольга поступила в Смольный институт, а после его окончания прославилась как исследовательница и собирательница фольклора. Будучи признанным этнографом, была избрана действительным членом Императорского русского географического общества, а также «Общества авторов и композиторов» (Париж), географических обществ в Испании и Португалии, исторического общества «Атенес» в Барселоне.
Ольга Агренева-Славянская
Ольга Агренева-Славянская часто бывала в Твери (в Тверском уезде находилось имение ее мужа), проводила этнографические экспедиции в Тверской губернии, за что Тверская ученая архивная комиссия избрала ее своим почетным членом. Возможно, именно в Твери ей и рассказали о замечательном отставном полковнике Александре Аммосове, частенько гостившим в наших краях, и она нашла его стихотворение в старой подшивке «Русского инвалида», вдохновилась и сочинила музыку.
Текст и ноты романса «Хасбулат удалой» (такое название получило стихотворение Аммосова вместо бесцветной «Элегии») были опубликованы в сборнике песен, которые Ольга Христофоровна издавала за свой счет, и песня моментально стала хитом. Ее пели молодые офицеры, этот романс стал часто исполняться в музыкальных салонах, а в 1908 году популярная певица Надежда Плевицкая впервые записала знаменитый романс на пластинку.
«Хасбулат удалой» до сих пор остается, наверное, самой популярной застольной песней в России. Потому что в ее незамысловатых строках есть все, что нужно русскому человеку для счастья: история любви, ревности, поруганной чести, противостояние молодости и старости, злата и булата, а также политические (война на Кавказе) и национальные вопросы. Кстати, последние две строфы, в которых говорится о срубании головы у ревнивого горского мужа и последующем самоубийстве безутешного князя, в оригинальном тексте не было – их народ сочинил уже сам. Ушли также сочные детали выкупа, предлагавшегося князем: конь с кабардинским тавром (самый ценный подарок), «кинжал Базалай» (изделие прославленного рода кумыкских мастеров, через века пронесшего секреты хазарского булата), галуны по краям бешмета (как правило, серебряные — знак особого достатка и молодечества владельца). Все это великолепие, описанное Аммосовым со знанием дела, в позднем народном варианте заменяется лаконичным: «Дам коня, дам кинжал, дам винтовку свою».
Песня зацепила народное бессознательное не только вечными романтическими страстями, но и тонко обозначенными взаимоотношениями этносов и культур. Тут накрепко сплелись цивилизационное отталкивание и неодолимое притяжение «настоящих джигитов». И даже сегодня редкое продолжительное застолье обходится у нас без хорового, иногда нестройного, но непременно задушевного исполнения этой песни.
А напоследок – исторический анекдот, вернее, скандал, вспыхнувший не так давно вокруг песни «Хасбулат удалой». Многие обратили внимание, что мелодия песни «Хасбулат удалой» подозрительно похожа на мелодию… официального гимна США The Star-Spangled Banner. Утверждали даже, что американцы украли мелодию популярного российского романса, сочинили собственные слова и сделали эту песню своим национальным гимном! Тем более первое исполнение американского гимна состоялось в 1889 году, то есть уже после того, как были опубликованы слова и ноты «Хасбулата» в сборниках русских песен, выпускавшихся Ольгой Агреневой-Славянской. Прослушивание роликов с двумя песнями действительно подтверждает их поразительную мелодическую близость.
Однако обращение к историческим фактам в какой-то мере снимает проблему. Мелодию американского гимна сочинил британский композитор, органист и певец Джон Стаффорд Смит еще в 1766-м на основе старой английской застольной песенки — шутливого гимна лондонского клуба музыкантов «Общество Анакреона». Спрашивается, могла ли музыка русской народной песни нечаянно совпасть с американским гимном? Почему бы и нет: близость мелодий через века и народы — вещь нередкая.
Владислав ТОЛСТОВ