Несколько дней назад в Тверской музей после реставрации переданы четыре фрески из затопленного Свято-Троицкого Макарьева монастыря в Калязине. Речь идет об уникальных храмовых росписях XVII века, которые демонтировали незадолго до Великой Отечественной войны со стен собора обители. Всего тогда передали восемь фресок, над четырьмя росписями работа еще идет. Отреставрированные фрески доставили в Тверь сотрудники спецсвязи. При транспортировке у каждой фрески была индивидуальная упаковка, в том числе использовался ударопрочный и герметичный кофр. Интересна судьба спасения этих фресок, эта история стала поистине легендарной.
В 1920 году Троицкий Макарьев монастырь в Калязине был закрыт. Спустя несколько месяцев местный краевед и педагог Иван Никольский организовал в стенах монастыря краеведческий музей. Он не дал уничтожить драгоценные росписи на стенах монастыря и много лет добивался, чтобы бесценные фрески были спасены. В конце концов благодаря его настойчивости в ноябре 1940 года в Калязин прибыла сформированная Музеем архитектуры им. А.В. Щусева группа во главе с опытным художником-реставратором Третьяковской галереи Павлом Юкиным. В жуткие морозы, за декабрь и январь, Юкину со сподвижниками удалось спасти около 185 квадратных метров росписей со стен из разных зон собора и перенести их на новую основу…
Благодаря Ивану Никольскому (его имя носит краеведческий музей Калязина) тогда удалось спасти уникальные фрагменты церковной росписи. И имя Никольского в истории культуры тверского края связано с этим научным подвигом. Иван Никольский более полувека оставался директором Калязинского краеведческого музея (с 1920 по 1972 годы). Он его создал, выпестовал, сохранил в нем невероятные богатства, оставшиеся от Макарьева монастыря и вообще – от этого когда-то богатого купеческого города, причем сохранил их дважды: при закрытии монастыря в начале 1920-х и при уничтожении и затоплении его в конце 1930-х.
Иван Федорович Никольский родился в 1898 году, к середине 1920-х он работал учителем в одной из калязинских школ. В 1925 году в Калязине организован филиал Кашинского краеведческого общества, действующего при местном музее, Никольский был председателем общества. Тогда же он составил путеводитель «Калязинский государственный историко-археологический музей», а в 1929 году выпустил брошюру «Калязинские кружева. Очерк кружевного плетения в г. Калязине в прошлом и настоящем». Позднее, в 1936 году, он предпринял попытку возрождения кружевного промысла в Калязине.
Однако главным его научным и человеческим подвигом стало спасение уникальных фресок калязинского Макарьева монастыря. В середине 1930-х началось строительство Угличского гидроузла, огромные территории по плану строительства нового водохранилища должны были уйти под воду. Директор музея Никольский неустанно прикладывал все возможные усилия, чтобы спасти уникальные экспонаты, стараясь успеть сохранить от уничтожения то, что было в его силах. Им было составлено подробное описание зданий, общей композиции, архитектурных деталей, конструктивных особенностей Троицкого собора, трапезной, жилого «царского» корпуса и Петровского дворца, а также стен, башен, ворот и старой колокольни монастыря, сделано описание фресок монастыря. Никольский сделал также описание монастыря по иконографии.
Когда музей в связи с затоплением территории Троицкого монастыря перевели в здание бывшей церкви Богоявления, Иван Никольский, по воспоминаниям современников, каждый вечер зимой перевозил экспонаты собственноручно на санках через Волгу. Всего Иваном Федоровичем было собрано более семи тысяч экспонатов, вошедших в коллекцию музея. Также он собирал легенды и предания, знал о старинных постройках в округе, располагал сведениями об усадьбах и судьбах интересных земляков. Своими знаниями о крае он охотно делился: читал лекции, делал доклады, оказывал помощь в краеведческой работе студентам, научным работникам и просто краеведам-любителям.
Иван Федорович оставил после себя рукописи, многочисленные публикации. С 1920-х годов его материалы печатались в журналах «Огонек», «Советский музей», с 1930-х – в местных газетах «Колхозник», «Знамя коммунизма», «Вперед», а в 1960-х годах в газетах соседних районов (Кимрского, Кашинского, а также в «Калининской правде»). Тематика его статей разнообразна: «Пушкин в Тверских краях», «Замечательные люди нашего края», «М.Е. Салтыков-Щедрин» и другие.
Известный искусствовед, в прошлом сотрудник Музея имени Андрея Рублева в Москве Валерий Николаевич Сергеев вспоминал, что благодаря Никольскому было спасено множество уникальных произведений русского средневекового искусства: «Иван Федорович был замечательнейший человек, честнейший. У меня одно из самых светлых впечатлений в жизни – встреча с ним. Музей в Калязине был в неотапливаемом помещении в церкви. Мы, московские музейщики, когда впервые приехали зимой, застали Никольского мерзнувшим в старой ватной телогрейке перед рефлектором в комнатушке в колокольне. Человек с дореволюционным образованием, он прекрасно знал, какие бережет ценности. Присмотревшись к нам и познакомившись поближе, Иван Федорович признался, что когда пришел ему в 1930-х годах указ все иконы в музее сжечь, он заклеил их медом и бумагой (это, кстати, самая надежная консервация) и лет тридцать-сорок хранил в подвале музея. Никольский передал для Музея имени Андрея Рублева икону «Богоматерь Одигитрия», житийного «Николу» – храмовый образ Никольского монастыря на Жабне, уникальную икону «Рождество Христово» 1654 года, «Григория Богослова» и еще пять или шесть икон – все XV-XVI веков. Но были там и еще более древние раритеты. Была у него в собрании икона «Богоматерь Страстная» XIII века в драгоценной ризе с алмазами и изумрудами. Камни эти, я помню, он хранил отдельно в мешочке. После него, когда музей начали разворовывать, продали там немало антикварного фарфора, кое-что из мебели – на этих камнях его музейные «преемники» и попались. А о самом Никольском дальше я знаю со слов: говорили, он овдовел, случился в его доме пожар, и он потом как-то очень плохо умер…».
В 2011 году старожил Калязина Клавдия Шипунова, которая хорошо знала Никольского, вспоминала о последних годах жизни директора музея: «В марте 1973 года на работу прихожу, а там уже новость: дом твой горит. Оказывается, Никольский печку затопил, и угли высыпались. А у него уже ноги плохо ходили. Он пытался затушить, но не смог. Муж говорит: вхожу к нему, а у него уже занялось огнем, в дыму все. Пожар потушили, и Ивана Федоровича увезли в больницу. Пострадала только малая часть дома, наша совсем не пострадала. И вся власть разом вдруг приехала: и райком, и горсовет, все были тут сразу на машинах, и все начали вывозить. Работники райкомовские весь чердак облазали, весь подпол. Муж рассказывал: одна партия уйдет, глядишь – вторая партия забирается. Чего-то все роют. И допоздна все вывозили. И вот прошло какое-то время, помню, как-то бегу с работы и смотрю: Иван Федорович стоит в пижаме на крыльце, в дом ему уже не войти, да и нет там ничего. «Иван Федорович, да как ты?» – «Клавдия Васильевна, меня скорая привезла, они меня хотят в богадельню отправить». Я уж одну комнату ему дала, нашли ему тюфяк, подушку, он был такой довольный. Все хвалит, хвалит… руки расцелует. Пожил у нас немного. И вот стали ходить к нему два учителя истории, их выбрали по решению горсовета, вроде как они ему коллеги. И каждый день стали ходить уговаривать его уехать в дом престарелых. И сидят, бывало, по целому дню. Никольскому так не хотелось уезжать, он просил, чтобы мы с мужем оформили над ним опекунство. А муж не разрешил, говорил, что он парализованный будет, замучаемся. И я отказалась… Как жалею теперь!».
Никольский не дожил совсем чуть-чуть до лучших времен: он был вынужден уйти с поста директора в 1972 году, а скончался в 1979-м в доме престарелых в Ржеве, всеми забытый. Могила его потеряна.
Буквально через несколько лет после его смерти, когда прокатилась волна очень громких по советским меркам скандалов, связанных с хищениями в Калязинском музее, стало ясно, что Никольский был человеком святым. Он хранил ценности, ничтожная часть которых могла сделать его богатейшим человеком. Одна его личная библиотека, будь она распродана по самой бросовой цене (а Никольский очень нуждался в последние годы) принесла бы ему суммы, на которые безбедно можно было бы жить до конца жизни. А Иван Никольский сберегал не только ценные книги, но и уникальные музейные экспонаты, которые просто держал дома. Таким он вошел в предание: чудак, сберегавший всю жизнь то, что после него было в значительной части утеряно.
Справедливо, что потомки не забыли имени Ивана Федоровича Никольского: сегодня Калязинский краеведческий музей носит его имя. А не так давно первому директору Калязинского краеведческого музея Ивану Никольскому посмертно присвоено звание «Почетный гражданин Тверской области».
Владислав ТОЛСТОВ
Читайте также:
Бессмертный митрополит: самое страшное убийство в тверской истории