Регулярно читая различные исследования и экспертные мнения о происходящем в российской политике, мы с удивлением недавно отметили: юное поколение политологов и политтехнологов, не заставших овеянные выборной романтикой девяностые, с удовольствием подхватили на язык красивый термин «красный пояс», которым, как всем модным, начали откровенно злоупотреблять.
Побродив по телеграм-каналам, мы обратили внимание, что эта болезнь дошла и до этой политической болталки. Накануне крупнейших и важнейших выборов всех запугивают возрождением «красного пояса», приводя в доказательство победы представителей КПРФ, случающиеся время от времени то в одном городе страны, то в другом. Политологи всех мастей сутками обмениваются новостями о митингах и пикетах под красными флагами. На наших глазах разворачивается простой сюжет: сами придумали, сами поверили, сами начали бороться.
Но давайте вместе поразмышляем, а есть ли мальчик? Существует ли «красный пояс» России? Есть ли он в Тверской области? Что это вообще такое? Откуда берутся все эти пикеты под красными флагами и местечковые «сенсационные» победы представителей КПРФ, которая, казалось бы, давно умерла (по крайней мере, в тверском регионе) и как политическая партия, способная генерировать идеи, и как электоральная машина, обеспечивающая стабильный выборный результат?
Машина времени
Начнем с маленького ликбеза. Красивая метафора «красный пояс» появилась в отечественном политологическом словаре в начале девяностых, когда на волне шоковых ельцинских реформ, страшного обнищания и глубочайшей социальной депрессии население страны схватилось за голову и заностальгировало по былым временам. Самый мощный удар в те годы пришелся по селу, регионы с ярко выраженными сельскими территориями стали сплошь протестными. Несладко пришлось и многим моногородам: после массового банкротства предприятий их жители остались без работы, а что творилось в крупных промышленных центрах, попавших под каток приватизации и ликвидации целых отраслей, страшно представить.
Эти регионы, погруженные в социальную депрессию, из выборов в выборы голосовали за КПРФ, и, безусловно, этот выбор в ту пору был еще и выбором идеологическим. Социологи почти сразу обратили внимание: эти регионы, выбирающие коммунистов, словно опоясывают на карте страны. Так появилось выражение «красный пояс», а у российских избирательных кампаний многолетняя интрига. Почти на всех выборах губернаторов, и Тверская область тут не была исключением, шли противостояния между кандидатами, поддержанными федеральным центром, то есть непопулярным президентом Ельциным, и представителем КПРФ, который аккумулировал протест. Именно так выглядело, например, знаменитое тверское противостояние, когда «демократу» Владимиру Платову противостоял «коммунист» Владимир Баюнов, оказавшийся, кстати, как потом показала жизнь, вовсе и не коммунистом.
За термином «красный пояс» крылся реальный общественный раскол: одна часть страны не хотела назад в СССР и терпеливо надеялась: еще чуть-чуть, и все наладится. Вторая часть откровенно ненавидела шоковых реформаторов и, решая ежедневно проблему выживания, мечтала о реставрации спокойных и сытных брежневских времен. Символы советской эпохи еще не были чем-то далеким из прошлого, воспоминания были живы, лозунги помнили все, уважение к вождям советской эпохи было непоколебимо, и из выборов в выборы кучи политконсультантов были вынуждены решать непростые головоломки. Но и КПРФ — это очень важно! — была в то время совсем другой. Мы и сейчас с ходу перечислим ярких, убежденных, талантливых политиков, которые в то время вели эту парламентскую оппозиционную партию в бой и приносили ей победы, в том числе в регионах. Возьмем Тверскую область: Баюнов, Калинин, Астраханкина, Гришин, Улитин — кто не слышал эти фамилии? А как забыть такую легенду тверской политики, как Заволжский райком, где в девяностые-нулевые собралась целая плеяда ярких, интересных оппозиционных политиков, способных на одной харизме и энтузиазме обыграть кого угодно. Именно из этого райкома позже вышел интересный политик следующего поколения Рогозин…
В этом и была главная проблема «красного пояса» для власти: речь шла не о плодах политтехнологий, не о созданной политконсультантами реальности, а о живой протестной среде, живом народном запросе, реакции общества на бедность, социальную несправедливость и отсутствие актуальной идеологии.
КПРФ: путь на дно
Подобно «красному поясу» в масштабах России свой «красный пояс» с двумя центрами имелся и в масштабах тверского региона: одним красным оплотом был Ржев с очень сильным местным отделением КПРФ. Его лидер Татьяна Астраханкина была, на минуточку, депутатом Госдумы. Вторым красным центром был Бежецк, где лицом КПРФ являлся Владимир Баюнов — еще один «протестный» депутат Госдумы. Традиционно сильными были протестные настроения и в Твери. Но по мере того, как ситуация в стране исправлялась, менялись поколения, а в самой КПРФ шла стремительная и очевидная деградация, «красный пояс» уходил в прошлое, а сам термин забывался. Последним всплеском его можно считать знаменитые выборы в Тверскую городскую Думу в 2008 году, когда КПРФ сумела аккумулировать городской протест, спровоцированный уголовным делом в отношении мэра Олега Лебедева, и одержала сокрушительную победу.
Но этот громкий успех был последним в череде побед, которые партия добыла в переговорах, в полевой работе, в реальной работе своих партийных структур. Очень скоро фракция развалилась, а КПРФ покатилась по наклонной, и это падение продолжается до сих пор.
Мы помним об этом так хорошо не только потому, что были свидетелями тех событий. Дело в том, что наша редакция непосредственно участвовала в снятии так называемого красного пояса в Тверской области — процесс активно шел на крупных кампаниях 2011-2012 годов, потом, через пять лет, — на выборах 2016 года.
Уже тогда мы констатировали: никакого «красного пояса» в Тверской области нет. И вот почему. Начнем с того, что, несмотря на множество проблем и нерешенных вопросов, запрос на коммунистическую идеологию ушел вместе с поколением людей, которые были ее носителями. Ни в какой коммунизм, как все уже поняли, не верит и действующее руководство КПРФ, давно переставшее произносить даже ритуальные пустые формулы о борьбе с капиталом и капиталистами, правах трудящихся и социализме. Да и как их произносить, если сами лидеры КПРФ — очень богатые люди, имеющие и колбасные заводики, и, по некоторым данным, недвижимость за границей? Если партия получает ежегодно из федерального бюджета, из рук власти, миллиарды рублей? Если главное обвинение, которое из года в год звучит в адрес КПРФ, — это партийная коррупция?
Но вот мы и подошли к главному. Идеология ушла в прошлое, партийные структуры развалены, а вот коррупция цветет: ее проявления мы и видим там, где победы внезапно одерживают «красные» кандидаты, а под красными флагами вдруг начинаются пикеты и митинги. Каждый раз, разбираясь в таком локальном протесте, мы докапываемся до простой истины: идет не война населения и власти, не борьба партий и идеологий — это воюют местные элиты, политические и коммерческие кланы, это идет борьба в недрах партии власти. КПРФ же во всех этих сюжетах выполняет унизительную роль политического наемника, который выполняет роль дубинки, инструмента для давления на оппонента, средства шантажа в чужих руках. Так называемый красный пояс всплывает там, где идут войны внутри местного отделения партии власти, где слабая местная власть выпускает из рук рычаги управления и теряет административный ресурс, где нет единства в местном деловом и политическом сообществе.
«Красные» наемники и рецепт тишины
Давайте просто пройдемся по всем громким эпизодам с участием тверского обкома КПРФ в последние годы.
Победа коммуниста Романа Андреева на выборах мэра Кимр? Но по прошествии времени даже самые наивные поняли: КПРФ вовсе не планировала выигрывать те выборы, наоборот, в помощь непопулярному Литвинову был отправлен технический кандидат, чтобы оттянуть часть протеста. Просто политконсультанты недооценили истинные масштабы протеста, явку, и случилось то, что случилось. Дальше же, как мы помним, тверской обком усиленно избавлялся от своего «победителя», выжив его в итоге аж в Московскую область. Ну а Кимры так наелись за несколько лет «красным поясом», что вряд ли в ближайшие годы рискнут повторить печальный опыт.
Победа представителя КПРФ на выборах мэра Зубцова несколько лет назад? Но и там в этот момент кипела возня в местных элитах, подробленных на маленькие группки, которые вились вокруг крупных московских латифундистов. Именно этот раздрай породил кучу технических кандидатов на выборах главы Зубцова, которых вели за ручку вовсе не деятели из тверского обкома КПРФ, а местные ресурсные единороссы. Они же и выпутывали чуть позже технического мэра из неприятностей, в которые он угодил, лихо подмахнув несколько серьезных бумаг и выделив бюджетные деньги непонятным заезжим людям. Судя по воцарившейся сейчас в Зубцове политической тишине, и там сделали правильные выводы из случившегося.
Вы заметили, как тихо стало в Бежецке? А ведь были времена, когда там не проходило и месяца без каких-то политических акций и информационных войн. Ларчик открывается просто: сделав правильные выводы, местная власть в свое время начала выстраивать отношения с предпринимателями, дистанцировавшись от любого рода политической возни и занявшись социально-экономической повесткой. А сейчас, когда в Бежецке новый глава со своей сформированной районной командой, представить то, что происходило в местной политике лет десять назад, уже и невозможно. Бежецкий «красный пояс» закончился, как только его стало просто некому и незачем финансировать, используя как площадку для атаки на конкурента.
А разве не в этой же неприглядной роли КПРФ годами выступала в Нелидове, где друг с другом конфликтовали два влиятельных и ресурсных однопартийца? Не имея возможности вести войну открыто в публичном поле, каждый пользовал сторонние политические площадки. Так в свое время, кстати, была порождена нелидовская «мусорная оппозиция», так появились знаменитые черви в водопроводе и митинги КПРФ с тоннами петиций.
Все в курсе и истинных причин всплесков красной активности в Ржеве, которые время от времени возникали в последние годы: это были отзвуки конфликта двух групп влиятельных единороссов, одна из которых привлекла к работе против оппонентов тверской обком КПРФ. Но обратите внимание, что вот уже около года мы не видим в Ржеве никакой «красной» активности. Митинги, пикеты, сборы подписей, акции откровенного политического хулиганства прекратились, в местной политике стало глухо, как в танке. Почему? Да потому, что в услугах КПРФ тут, как говорится, больше никто не нуждается.
КПРФ одержала победу на выборах в городской депутатской Совет в Западной Двине? Западнодвинский район «покраснел»? Да не смешите наши ботинки: все это отзвуки борьбы многочисленных «наследников» за большое политическое наследие отбывшего за три моря в Воронеж «короля» Тимофеева. При чем тут КПРФ, при чем тут «красный пояс»? При чем тут коммунистические идеи?
Эти примеры можно приводить бесконечно, и за каждым мы увидим внутренние распри местечковых предпринимателей и чиновников, разлады внутри партии власти и омерзительные субподряды по шантажу, разгону протеста, сливу компроматов, которые отрабатывает «красная» партия, смеющая называть себя коммунистической и оппозиционной.
Лечится же «красный пояс», замешаный на коррумпированности и беспринципности партноменклатуры КПРФ, очень просто. Там, где ведется грамотная территориальная политика, а партия власти работает на консолидацию, заставив однопартийцев закопать топоры войны и не биться чужими руками друг с другом, там, где сильные главы муниципалитетов с сильным окружением, нет и не может случиться никаких «красных поясов».
Именно этому и учит вся новейшая политическая история тверского региона.
Василий ОРЛОВ