Казалось бы, обычная история, бытовая картина: человек пришел к приятелю в гости. Сели за стол, накрыли, разлили, выпили. А потом один оказался в могиле, а второй в тюрьме, и его приговорили к смертной казни.
Потому что эта история, которая случилась в начале 1970-х в небольшом поселке неподалеку от Вышнего Волочка, превратилась в настоящую трагедию. Два приятеля, когда-то лучших друга, оказались смертельными врагами. Да так, что рядовое застолье превратилось в какой-то сюжет для фильма ужасов. Это дело нам удалось разыскать в архивах Тверского областного суда, имена и фамилии действующих лиц изменены.
Пронин и Верескунов когда-то дружили, в школе их называли «не разлей вода». Везде друзей видели вместе, они и в гости друг к другу ходили, и вообще считали, что ничего не может помешать их нерушимой дружбе. А потом ребята выросли, окончили школу, пришлось определяться в жизни. Пронин мечтал получить специальность, говорил о том, что хочет завести семью. Более легкомысленный Верескунов отмахивался – не нужно мне образования, да и о семье еще рано думать, я еще молодой, еще хочется погулять.
Потом Пронин уехал поступать в Калинин и почти двадцать лет не появлялся в родном селе. Сначала учеба, потом два года отслужил в армии, а потом предложили поехать как молодому специалисту на Дальний Восток. Там произошла встреча: на стройке, где он работал, увидел девушку, с которой когда-то учился в одной школе. Стал ухаживать за ней, потом поженились. Родились двое детей. Пронин хотел заработать северный стаж для будущей пенсии, поэтому с семьей не спешил возвращаться на родину. Но жена очень скучала по родительскому дому, да и родители ее были уже люди пожилые. В итоге она уговорила Пронина вернуться в село Красный Май близ Вышнего Волочка.
Сначала они жили в доме родителей жены, но удалось приобрести дом по соседству. И Пронины увлеченно обустраивали новое жилье, приводили дом в порядок. Наладилось и с работой: Пронин, дипломированный техник-механик, разбирающийся в разных сложных агрегатах, был нарасхват. В конце концов его пригласили в мехколонну №5 начальником участка. Теперь в его подчинении было несколько десятков слесарей и водителей. И одним из них оказался его приятель Верескунов.
Верескунов после школы никуда не уехал. Да и постоянной работы не имел, перебивался случайными заработками. Образования нет, специальности нет – в общем, выше разнорабочего он не поднимался. Грузчик в магазине, сторож, экспедитор и прочие такие же непрестижные и низкооплачиваемые должности. С семейной жизнью у него тоже не заладилось: возможно, были какие-то романтические отношения, но к 40 годам Верескунов оставался холостяком – ни семьи, ни детей у него не было. К тому же репутация у него как у работника была не очень. Куда бы он ни устраивался, вскоре его увольняли – и чаще всего за пьянство. Да, Верескунов стал часто прикладываться к бутылке. А чтобы найти денег на алкоголь, мог стащить то, что плохо лежало. Все односельчане знали об этой его особенности, и находить новую работу для Верескунова каждый раз становилось все труднее. На участок, где вскоре начальником назначили его школьного приятеля, его приняли после очередного «пьяного увольнения» под честное слово.
И вот произошла их встреча. Много лет прошло, много воды утекло, по-разному сложились их жизни. Пронин – уважаемый человек, специалист, руководитель, с хорошей зарплатой, с крепкой и дружной семьей, без вредных привычек. И Верескунов – потасканный, побитый жизнью, без семьи, без детей, без перспектив. Они были ровесниками, но Верескунов выглядел лет на десять старше. Говорить им при встрече было, в общем, не о чем. О чем говорить? Жизнь у каждого своя.
Но Верескунов, как потом он сам признался на суде, затаил злобу против бывшего друга. Ему почему-то показалось, что Пронин, став начальником, должен дать ему, как школьному другу, какую-то новую должность, повысить его, перевести, например, начальником склада… И даже заводил такой разговор с Прониным. Но тот, уже зная о репутации своего приятели, разумеется, никаким начальником склада его не сделал.
А потом случилась эта история. Пронин допоздна засиживался в рабочем кабинете, приводил в порядок документацию. И как-то увидел в окно, что кто-то возится под навесом, где стояли тракторы, подготовленные для передачи колхозам после ремонта. Пронин вышел на улицу, осторожно подкрался к навесу – и увидел, как Верескунов скручивает с трактора фару! Он наверняка рассчитывал обменять ее на водку у кого-нибудь из знакомых, вещь в хозяйстве считалась полезной.
Неизвестно, какие слова сказал Пронин своему приятелю, но уже на следующий день Верескунов, появившись на работе, узнал, что он уволен. На доске объявлений висел приказ, извещавший, что Верескунов уволен не просто так, а по статье! Пронин не стал жалеть своего приятеля и наказал его за попытку украсть государственное имущество.
После этого Верескунов стал ходить по селу и всем говорить – Пронину не жить, я буду не я, если ему не отомщу. А самому Пронину, встречая его на улице или в магазине, он заявлял: тебе осталось жить четыре дня. Потом, на следующий день: молись, жизни тебе осталось три дня. Эти угрозы слышали многие, но никто не придавал им значения. Тем более Верескунов, встретив Пронина в очередной раз, неожиданно сказал: не хочу я с тобой ссориться. Ты меня уволил и поступил правильно. Ты же помнишь, что у меня через два дня день рождения? Приходи ко мне в гости, посидим, выпьем, помиримся, вспомним добрые деньки… И хотя все отговаривали Пронина идти в гости к Верескунову, он успокаивал людей: мол, не зверь же его приятель, не пропил мозги окончательно. Сам подошел, сам пригласил. Может, и получится им поговорить серьезно «за жизнь» да наставить Верескунова на путь истинный.
Верескунов жил в то время с женщиной (ее имя в судебном протоколе не сообщается) и с ее пожилой матерью. Когда Пронин пришел, все уже сидели за накрытым столом. Верескунов к тому времени был уже сильно пьян. Но, увидев гостя, он заулыбался, вскочил, посадил Пронина за стол… А потом сказал «сейчас, подожди, у меня для тебя кое-что есть» – и ушел в соседнюю комнату.
А там в шкафу стояло охотничье ружье, которое Верескунов накануне тщательно смазал и зарядил. Потом, на суде, он признался, что и не собирался мириться с Прониным, а решил заманить его к себе домой и устроить показательную казнь. И взяв ружье, Верескунов вернулся в комнату, где шло застолье. Навел ствол на Пронина, выкрикнул: «Ну, повернись, смерть твоя пришла!». Пронин не успел ничего сделать, только повернулся к Верескунову – и бывший друг выпалил в него из обеих стволов. Расстояние составляло меньше метра, оба заряда попали в грудь Пронину. Смерть наступила мгновенно.
Но самое дикое началось потом. Верескунов, угрожая ружьем, заставил перепуганных женщин усадить тело Пронина на стул, а потом продолжить застолье… как будто ничего и не было. Сам он тоже сидел за столом, наливал себе и, обращаясь к окровавленному покойнику, говорил: «Ну что, давай выпьем за твое здоровье!». И смеялся. Ему это казалось очень смешным.
Трудно вообразить себе такую картину. Застолье, на одном стуле сидит только что застреленный человек, кровь еще не успела свернуться и сочится из ран. И тут же его убийца глумится и оскорбляет его – и заставляет двух насмерть перепуганных женщин вести себя как ни в чем не бывало, как будто это действительно такая встреча друзей, и они обсуждают всякую всячину. Именно это поведение Верескунова натолкнуло следователей на мысль, что он сошел с ума. Но судебно-психиатрическая экспертиза подтвердила, что Верескунов был совершенно в сознании и отдавал полный отчет своим поступкам. И вообще заранее придумал, как его обидчик станет главным «гостем» в этом кровавом застолье!
Кончилось все тем, что Верескунов сообщил, что он устал и хочет спасть. После этого, угрожая женщинам ружьем, заставил их перенести тело Пронина в сарай, а сам действительно лег спать. Выспаться ему не дали: уже через несколько минут милиционеры ворвались в дом и скрутили убийцу.
А потом был суд. На судебном заседании снова и снова звучали описания подробностей страшного «кровавого застолья» — это поразило и всех односельчан, и самих судей. Видимо, поэтому ни на какое снисхождение Верескунову рассчитывать не приходилось: за убийство, совершенное в особо циничной форме, суд приговорил его к высшей мере наказания – расстрелу.
Владислав ТОЛСТОВ
Читайте также: