Попалась нам интересная монография А. Лавреновой «Тонкая синяя линия: жандармы и общество на закате империи». Исследование посвящено последним годам царской России, как государственная власть пыталась сдерживать нарастающее в стране революционное движение. Есть там страницы, посвященные тверской истории. И совершенно уникальные свидетельства о том, как в дореволюционной Твери шла своя «война местного значения», — губернаторы не могли найти общий язык с жандармским управлением. Что, в общем, не пошло на пользу ни тем ни другим.
В одном из архивных дел довелось обнаружить такую любопытную историю. Все началось с того, что начальник отделения Николаевской железной дороги, в сферу действия которой входили и станции в Тверской губернии… сошел с ума или, как писали тогда в официальных документах, «заболел расстройством умственных способностей». Несчастный приходил на службу и высказывал подчиненным несистематизированный бред величия. Называл себя то австрийским императором, то главным интендантом всех железных дорог, то профессором, то главным врачом. Говорил, что у него накоплены гигантские суммы, утверждал, что в него вселился Дух Святой, что он может одним усилием мысли построить железную дорогу и любой дом… Ну, заболел человек, бывает.
Однако безумное поведение скромного железнодорожного начальника вызвало оживленную переписку между присутствием губернатора и местным жандармским управлением, которое в том числе курировало и работу железных дорог. Речь шла о том, кто должен взять на себя ответственность за судьбу умалишенного, в какую больницу его следует поместить и из каких сумм требуется оплачивать его лечение. Чиновники из присутствия губернатора считали, что поскольку железную дорогу контролируют жандармы, то им и карты в руки, пусть они забирают безумца и лечат в своем ведомстве. Жандармы же отвечали, что умалишенный не является их сотрудником, более того – состоит на гражданской государственной службе, а значит, лечить его тоже должны органы государственного подчинения. То есть перекидывали несчастного сумасшедшего с рук на руки!
Чем закончилась эта история, в документах не говорится, но она свидетельствует о том, что отношения между тверскими губернаторами и представителями жандармского корпуса были, скажем так, натянутыми. Все дело в том, что жандармы хоть и относились к министерству внутренних дел, были совершенно самостоятельными как всякая спецслужба. Ни один губернатор не мог по своей воле назначить или снять начальника губернского жандармского управления, зато жандармы могли сильно испортить репутацию губернатору. Они регулярно составляли и отправляли в столицу отчеты о настроениях в подведомственной им губернии и могли написать такие вещи, которые вызвали бы сильное неудовольствие императора. А это для губернатора закончилось бы бесславной отставкой или переводом на другую должность.
Соответственно, губернаторы не очень любили (и это еще мягко сказано!) жандармов и старались чинить им всякие неприятные препятствия. Вот как в случае с этим несчастным начальником отделения, лишившимся рассудка. Впрочем, случались в Твери и другие истории, показывающие сложные взаимоотношения между жандармами и губернатором – то есть, переводя на язык наших реалий, между главой региона и офисом главной российской спецслужбы.
Вот такая, например, история. Она случилась в 1904 году, незадолго до первой русской революции. Поскольку Тверь являлась крупной железнодорожной станцией, особую головную боль жандармам доставляло хищение грузов. Способов хищения было очень много. Чаще всего преступники срывали пломбу, открывали двери, выносили все ценное, а затем восстанавливали пломбу. Популярным способом совершения кражи было прорезание дыры в крыше вагона. Злоумышленником делалась дыра вблизи люка, в которую он просовывал руку и открывал задвижку. Вор проникал в вагон через люк, а после того как кража была совершена, вновь его закрывал и заделывал отверстие в крыше вагона.
Начальник жандармского управления по Тверской губернии обращался к губернатору с просьбой помочь в решении данной проблемы. Для этого было необходимо выделение железнодорожным властям военно-полицейских или добровольных команд, которые организовали бы патрулирование на железнодорожных станциях возле грузовых поездов и охраняли бы пакгаузы, где хранились грузы. Штатной численности самих жандармских подразделений на это не хватало. Кроме этого, жандармы просили отрядить на охрану грузов курсантов Тверского кавалерийского училища.
Мог ли губернатор выполнить эту просьбу? Думаем, вполне. Однако сколько бы жандармы ни обращались за помощью к тверскому губернатору, тот оставлял их просьбы без ответа. В лучшем случае, говорил, что поскольку жандармы не входят в систему государственного управления, губернатор не имеет возможности выделить им из состава местного гарнизона дополнительные силы.
Губернатор Афанасий Сомов
В Санкт-Петербурге хорошо знали, что отношения губернского жандармского управления и губернатора являются откровенно враждебными. И это продолжалось не первый год. Все началось еще при тверском губернаторе Афанасии Сомове, который активно искал компромисс с местными либеральными деятелями земского движения. Это не могло нравится тверским жандармам, и Сомов часто становился мишенью жандармских доносов. Сомова же это возмущало, и он призывал «подчинить вполне и безусловно жандармов губернаторам, со строгим запрещением входить к высшему правительству с рапортами помимо губернаторов». Важно заметить, что данная идея была далеко не нова. Еще в 1880 г. в записке о преобразовании полиции М.Т. Лорис-Меликов предлагал объединить жандармскую полицию с общей «путем полного подчинения жандармских чинов высшей губернской административной власти». В декабре 1880 г. на заседании Комиссии под председательством товарища министра внутренних дел М.С. Каханова петербургский градоначальник А.А. Федоров высказался за подчинение жандармов градоначальнику, а когда его предложение было отклонено, подал записку, обосновывавшую соединение ГЖУ и полиции, т.е. дознания и розыска, в одном учреждении. Аналогичные идеи выдвигал в своей записке и начальник Московского ГЖУ генерал-лейтенант К.Ф. Шрамм.
Подобная ситуация складывалась во многих российских городах! Масштабы ведомственного сепаратизма в дореволюционной России трудно переоценить. Поскольку жандармы боролись с политическими противниками царского режима, они болезненно реагировали, если местные власти вмешивались в их работу. А это случалось нередко. Например, в Одессе чины полиции имели обыкновение самовольно приступать к следственным действиям по делам, имеющим политический характер, без ведома начальника местного охранного отделения, что вызывало обоснованное возмущение последнего. А весной 1908 г. недоразумения между Екатеринославской полицией и охранным отделением достигли столь невиданных масштабов, что мирить жандармов с полицией из столицы отправили первого заместителя Департамента полиции Виссарионова.
Многолетняя вражда Тверского ГЖУ с губернатором разгорелась с новой силой при Н.Г. Бюнтинге, последнем тверском губернаторе, впоследствии павшего одной из первых жертв Февральской революции. Бюнтинг, имевший сильных покровителей при дворе и потому недосягаемый для жандармских жалоб, предписал местной полиции обо всех происшествиях политического характера сообщать не в жандармское управление, как это предписывалось, а непосредственно в канцелярию губернатора. Кроме того, по распоряжению губернатора ему докладывали обо всех лицах, посещавших жандармское управление. А поскольку среди них были «тайные агенты» жандармов, их имена вскоре становились известными не только в канцелярии губернатора, но и во всем городе. Понятно, что тверских жандармов бесило такое вмешательство в их оперативную работу, но сделать они ничего не могли.
Губернатор Бюнтинг считал, что лучше всех разбирается в том, как следует бороться с политическими преступлениями. И эта самонадеянность довела его до трагедии. В дни Февральской революции он стал жертвой уличной толпы революционно настроенных горожан, которая буквально растерзала Бюнтинга! В документах об убийстве губернатора ни разу не упоминается, охраняли ли его жандармы и могли ли они предотвратить трагедию. Вполне возможно, что могли. Но многолетняя вражда с губернатором привела к тому, что в последние минуты своей жизни тверской губернатор оказался совершенно без помощи. Возможно, тогда он и подумал, что не следовало бы ему ссориться с жандармами? Этого, впрочем, мы никогда уже не узнаем.
Владислав ТОЛСТОВ
Читайте также:
Без света и тепла: как тверские газеты описывали зиму 2001 года