Эту историю даже сейчас невозможно рассказывать без волнения. Хотя, казалось бы, обычная бытовуха, да и произошло это более полувека назад. Но в сухих строчках протокола судебного заседания перечисляются такие подробности, что невольно задумываешься: можно ли назвать человеком преступника, поднявшего руку на мать своего сына? Имена и фамилии действующих лиц изменены.
Возможно, в деревне Высокое Весьегонского района эту историю помнят местные старожилы. А тогда, ранней осенью 1967 года, это кровавое преступление, без сомнений, потрясло всех. Рабочий колхоза «Трудовик», некто Караваев, убил собственную жену, нанеся ей более двух десятков ножевых ран, – и несколько раз добивал жертву, хотя рядом (и в это поверить особенно трудно) стоял и кричал от ужаса его восьмилетний сын…
Нельзя сказать, что Караваевых в Высоком знали с хорошей стороны. Прежде всего, благодаря характеру главы семьи. Он трудился разнорабочим в колхозе «Трудовик», денег в семью приносил мало, но не потому, что занимался малооплачиваемым трудом. Караваев пил, пил сильно, и пропивал почти всю получку. Его жена Елена работала в том же колхозе и на свою зарплату тянула мужа, семью и двоих малолетних сыновей.
Самое страшное, что во хмелю Караваев становился агрессивным, хватал нож, в одурманенном мозгу рождались какие-то химеры, подозрения. Он начинал выспрашивать у жены, куда она уходит (Елена подрабатывала в конторе колхоза по вечерам, мыла полы), с кем там встречается, кто с ней работает, сколько мужчин, о чем говорят. Наркологи уже давно описали тип алкоголика, который в состоянии опьянения становится одержимым бредом ревности. Каждый раз, когда Караваев напивался, ему казалось, что жена за его спиной встречается с мужчинами, «крутит любовь». Ни слезы Елены, ни ее мольбы, ни призывы подумать, что они живут вместе уже 15 лет и воспитывают общих детей, – ничего не помогало. Не раз и не два соседи видели, как Елена идет на работу, плотно надвинув на лицо платок. «Значит, вчера опять «разбирался», – понимающе кивали соседи.
С каждым годом становилось только хуже. Вскоре Караваев уже стал не просто поднимать руку на жену, но и избивать ее. Дом у них был не такой большой, чтобы соседи не понимали, что происходит. Каждый раз перед очередной «экзекуцией» Караваев выгонял детей из дома, они начинали колотить в дверь и кричать. Каким бы ни был отцом Караваев, но дети выросли, признавая только маму и стараясь ее защитить от пьяного и невменяемого отца.
Потом произошла история с соседом Васильевым. Сосед регулярно видел, что происходит в семье Караваевых. Он пытался увещевать разбушевавшегося ревнивца, но сделал только хуже: теперь Караваев уверился в том, что его жена «гуляет» с соседом, а тот специально ее покрывает. Во время очередного запоя Караваев взял нож и отправился к соседу «разбираться». Но тот оказался не робкого десятка и вышвырнул Караваева со двора. Правда, Караваев успел нанести ему удар, сильно порезал лицо. Все говорили Васильеву, чтобы тот подал заявление в милицию, – посадят Караваева, хоть вздохнем спокойно. Васильев и сам склонялся, что надо бы так и поступить, но…
Отговорила Елена Караваева. Пришла, умоляла, просила не писать заявления. Плакала, что если Караваева посадят, она останется с двумя пацанами на руках – и как тогда жить? То, что они и так жили в основном на те деньги, которые Елена зарабатывала в колхозе, женщина, видимо, забыла. Хоть какой, но муж, считала она. Пусть пьет, пусть бьет, зато всегда дома. Знала бы она, чем закончится ее семейная жизнь…
А Караваев становился все страшнее. Алкоголь разрушал его психику, но он еще оставался здоровым, физически крепким мужчиной, которого побаивались. Он уже постоянно избивал жену, и она каждый раз, когда видела, что муж сидит за столом, а на столе бутылка, хватала детей и в чем была убегала к соседям. Это стало повторяться настолько часто, что все как-то привыкли к тому, что вот есть такая семья, где через день жена ночует с детьми у добрых людей.
Чаще всего Елена ночевала в доме Зотовых. Хозяин дома, 84-летний ветеран войны, инвалид, сочувствовал Елене. А Караваев не совался: он знал, что ветеран спуску ему не даст, даром, что разменял девятый десяток. Поэтому когда Караваев приходил домой под хмельком, сын Иван тут же бежал к матери на работу и предупреждал: «Папка опять пьяный». Младший сын находился на пятидневке в детском садике, Елена брала Ваню и отправлялась к Зотовым. И так продолжалось до того страшного дня, когда Караваев, видимо, допился до того, что перестал себя контролировать вовсе.
Это было 20 сентября. У Караваева в этот день был выходной, пить он начал с утра. К обеду Ваня побежал на работу к матери предупредить, что домой ей лучше не возвращаться. Но Елена знала, что пенсионеры Зотовы сегодня уехали по делам в Весьегонск, и будут только к вечеру. Что делать, как поступить? Сидеть до полуночи на работе? Или вернуться домой – может, пронесет и обойдется без побоев и унижений, как уже обходилось (хоть и очень редко) раньше? Лена одела Ваню, и они пошли домой.
То, что произошло после, запечатлели строки судебного протокола, где остались показания самого Караваева. Он признался, что стал бить жену, после чего сын выскочил из дома и побежал за помощью. Но через несколько минут вернулся и увидел, что отец сжимает в руке длинный кухонный нож. Елена лежала на полу, она потеряла сознание. В ту минуту, когда мальчик приблизился к ней, она пришла в себя, увидела сына и едва произнесла непослушными губами: «Сынок, беги, беги, он меня сейчас убьет!». И в это время Караваев нанес первый удар…
Потом свидетели рассказывали, что даже на соседней улице было слышно, как в доме Караваевых пронзительно кричал ребенок. «Не убивай маму, не бей ее ножом, ей же больно», – кричал Ваня. Но Караваев, мрачно ухмыляясь, снова и снова втыкал окровавленное лезвие в тело своей жены. Впоследствии эксперты установили, что смертельных ударов не было, Елена умерла от обильной потери крови и шока. Несколько раз она теряла сознание, но Караваев ждал, когда она снова придет в себя – и возобновлял свою смертельную забаву, нанося все новые раны. Все это время Ваня стоял рядом, боясь оставить маму наедине с озверевшим маньяком в образе его отца, и непрерывно кричал, плакал, звал на помощь. В суде потом несколько раз повторялось в свидетельских показаниях, что мальчик кричал «папа, не режь маму, ей больно, папа, отпусти маму, папа, уходи». Мальчик оставался с Еленой до конца, когда она уже истекла кровью, и за всем этим наблюдал Караваев. Страшно даже предположить, какую страшную душевную травму получил ребенок, на глазах которого убивали мать, – заживо резали ее.
Елена же не кричала. Видимо, она знала, что крики и мольбы только разбудят самые зверские, самые дикие инстинкты в душе Караваева, и тогда он будет убивать ее еще страшнее, еще изощреннее. А скорее всего, она просто боялась за сына, который, несмотря на ее слова, никуда не ушел и находился рядом. И Елена цеплялась за жизнь до последнего, превозмогая страшную боль от ран, стремилась даже умирая защитить, заслонить своего ребенка…
Потом кто-то из соседей вызвал скорую помощь, но Караваев не пустил врачей. Он запер дверь и сказал бригаде медиков, что он никого не вызывал. Чуть позже подъехала милиция (в Высоком не было своего участкового, поэтому патруль ехал из районного центра). Когда милиционеры вошли в дом, даже видавшим виды стражам правопорядка стало не по себе. Вся комната была в крови, пятна крови на стенах, на полу, на кровати, на мебели… Посреди комнаты лежало тело женщины, вокруг которой кровь скопилась в огромную лужу. Здесь же, на кровати, сидел плачущий мальчик. А посреди комнаты за столом сидел хозяин дома и нагло смотрел на милиционеров.
Караваеву предстояло проспаться в тюремной камере, прежде чем алкогольный туман выветрился из головы и он осознал, что натворил. Потом, на следствии и на суде, он плакал, трясся, показывал положительные характеристики с работы (он действительно был на хорошем счету в колхозе). Он клялся в любви к своей жене и не мог объяснить, что его заставило предать ее такой лютой смерти. Даже в судебном приговоре говорилось, что убийство Караваевой Е.Н. совершено с особой жестокостью. Караваеву дали 12 лет. Как сложилась судьба его сыновей, мы не знаем.
Владислав ТОЛСТОВ
Автор благодарит за помощь в подготовке материала сотрудников Тверского областного суда Нину Туманову, Татьяну Степанову и Киру Белкину.