В начале весны каждый год отдельное заседание правительства области посвящается началу пожароопасного сезона. Тверская область – самая лесистая, леса занимают почти 700 тысяч га, и важно, чтобы все службы своевременно предотвращали лесные пожары.
А полтора века назад самым настоящим бедствием Тверской губернии стали пожары, когда крестьяне устраивали поджоги своим помещикам. На эту тему есть даже специальное научное исследование – «Поджоги как одна из форм крестьянского протеста (на примере Тверской губернии)», составленное на основе подлинных документов, которые хранятся сегодня в областном государственном архиве.
Поджоги в конце XIX – начале ХХ вв. стали настоящим проклятием Тверской губернии. За 20 лет следственные органы расследовали почти сто дел, связанных с поджогами. Причем в некоторые годы поджоги случались чуть ли не каждые две недели, а наиболее «горящими» уездами, где поджогов было больше всего, оказались Осташковский и Вышневолоцкий. Не только потому, что там были богатые лесные угодья, но и потому, что в этих уездах проживало множество помещиков и владельцев дач, и конфликты между ними и крестьянами возникали нередко. Случались годы, когда чуть ли не каждые две недели тому или иному помещику «подпускали красного петуха».
Кстати, наказания за умышленные поджоги в те времена были весьма суровыми. Согласно уголовному уложению, за поджог виновного подвергали лишению всех прав состояния и ссылке в каторжные работы на срок от 8 до 10 лет. Если же у поджигателя были сообщники, они отправлялись в арестантские исправительные роты. А если в случае пожара сам поджигатель раскаивался и активно участвовал в тушении пожара (бывало и такое), он все равно приговаривался к крупному штрафу.
И в то же время расследовать дело об умышленном поджоге было достаточно легко. Во-первых, следствие вели местные полицейские урядники и лесные сторожа (которые также являлись государственными слушателями, получали казенное жалованье), а они прекрасно знали всех смутьянов в округе и были посвящены в отношения между крестьянами и помещиками. Во-вторых, сами поджигатели, как правило, не скрывали своих намерений, говорили о них публично, то есть свидетелей, что такой-то готовился поджечь барский дом, хватало. В-третьих, хватало и активных добровольных помощников, поскольку владельцы сгоревшей собственности объявляли крупную награду за поимку злоумышленников. Поэтому поджигатели очень редко оказывались безнаказанными. И тем не менее довольно часто крестьяне были готовы рисковать отправиться на много лет в Сибирь, на каторгу, но все равно отомстить ненавистному помещику.
Кстати, по мнению исследователей, поджоги в имениях помещиков, в казенных и удельных лесах можно рассматривать как форму крестьянского протеста, поскольку в качестве подозреваемых в делах фигурировали именно крестьяне, а владельцы имений часто обвиняли крестьян соседних деревень, с которыми были в ссоре. Убытки, нанесенные пожарами, были довольно существенными и составляли от 130 до 10 000 руб., однако из изученных источников видно, что в ряде случаев постройки и (или) хранящийся в них урожай были застрахованы, что позволяло владельцам получить некоторую компенсацию. Пожары происходили ночью или ранним утром, поэтому обнаружить виновных на месте преступления не удавалось, а улики находили редко и доказать их принадлежность подозреваемым крестьянам было сложно.
Хотя в летописи поджогов остались загадочные преступления, когда злодеев-поджигателей так и не удалось разыскать. Так, 17 октября 1884 г. в 3 часа утра произошел пожар в усадьбе землевладельца Палицина, расположенной в Климовской волости Новоторжского уезда. Работник усадьбы Емельян Терентьев первым заметил пожар и объяснил, что сначала загорелся навес с клевером, а затем огонь перекинулся на другие постройки. Убыток составил 5000 рублей – гигантская сумма по тем временам, это примерно 5 миллионов по нынешним ценам. В заявлении полицейскому уряднику помещик сообщал, что поджог усадьбы умышленно сделан крестьянами деревни Рамушки, поскольку он вел с ними судебное дело о потраве скотом его поля. Крестьяне ранее осуждались за потравы и возместили Палицину по суду довольно большую сумму. Следствие велось несколько месяцев, но установить поджигателей не удалось.
Вышневолоцкий землевладелец Петр Кононович, у которого сгорели два сарая с соломой и мякиной, представил полицейскому уряднику «…целую коллекцию врагов и тех, кого подозревает», и отмечал, что у него плохие отношения с крестьянами, поскольку он неоднократно привлекал их к ответственности за порубки леса. Другой мотивацией к совершению поджогов являлось желание крестьян улучшить свое материальное положение — крестьян привлекали разбирать сгоревшие постройки и платили им за это деньги. Однако и в этом случае, даже после проведенного следствия, виновных не удалось найти.
Нередко причиной совершения поджогов являлось малоземелье, недостаток пахотной земли у крестьян. В таком случае крестьяне могли устроить поджог в «хозяйских лесах», чтобы потом очистить земли от горелого леса и использовать его под распашку.
Случались и коллективные поджоги, когда на скамье подсудимых оказывалось сразу несколько крестьян, обвиняемых в поджогах. Например, в декабре 1892 года сгорела усадьба в имении Отрадное в Зубцовском уезде, принадлежавшая жене коллежского асессора Татьяне Алферовой. В результате расследования на месте пожара были найдены следы четырех человек, одного из них, Ефима Смоленского, задержали, и он на допросе выдал своих сообщников. Поджог они совершили из мести к Алферовой, которая, по их мнению, не заплатила им уговоренной суммы за уборку урожая. Кстати, мотивы поджогов, когда крестьяне подпаливали барские дома из мести, составляли примерно половину от всех совершенных поджогов.
Самый большой пожар случился в 1889 году в лесных дачах помещицы Ландграф в Вышневолоцком уезде. Тогда загорелись сразу три лесных участка в разных концах имения, а поскольку к этим участкам не были проложены дороги, заподозрили умышленный поджог. Лесной сторож показал, что к пожарам могли быть причастны местные крестьяне Сергей Васильев и Василий Никонов, которые за несколько дней до этого предлагали угостить водкой любого, кто поможет им «поджечь хорошее место». Выяснилось, что у Васильева был свой бизнес: после пожаров он скупал у владельцев лесных участков горелый лес по низкой цене. Во время допросов второй крестьянин, Никонов, указал на Васильева как на организатора поджогов. Оба понесли наказание.
Еще одним громким делом стала история с поджогом имения старицкого землевладельца Чабышева в 1887 году. Управляющий имения Ветликов признался, что накануне слышал, как бывший работник имения, крестьянин Никита Садиков, при свидетелях угрожал поджогом, если ему откажут от места. Несколько свидетелей подтвердили, что слышали эти угрозы, к тому же у самого Садикова в избе обнаружили пустые емкости из-под керосина, происхождение которых он не смог объяснить. Оказалось, что этот керосин он стащил из имения, и крестьянин Михаил Иванов даже видел Садикова, который шел с тяжелыми ведрами по улице. Полицейские решили провести следственный эксперимент: Садикова привезли на место пожара (сгорели два сарая и другие хозяйственные постройки) и стали расспрашивать, насколько хорошо он знает расположение построек на территории имения. Садиков стал говорить, что он не знает, почему его обвиняют в поджоге, но когда ему предъявили пустые ведра из-под керосина, а несколько работников имения подтвердили, что слышали от него угрозы «пустить барину красного петуха», он признался в том, что действительно украл хозяйский керосин и использовал его для поджога.
Иногда, впрочем, сюжеты, связанные с поджогами, оказывались совершенно фантастическими. Знаменитым стал судебный процесс в 1895 году, на котором обвиняемым стал сам помещик! Некто Тулубьев, отставной поручик, застраховал свой дом на крупную сумму и заплатил крестьянам, чтобы они подожгли усадьбу в его имении в Зубцовском уезде. Тулубьев рассчитывал получить страховку за сгоревший дом — и все бы хорошо, но помещик пожадничал при расчете с крестьянами-поджигателями, заплатил им меньше того, о чем договаривались, и они с легкой душой сдали барина полицейскому уряднику. Неизвестно, правда, чем закончилось дело и были ли наказаны за поджог крестьяне, но страховку Тулубьев, скорее всего, не получил и остался без дома.
Владислав ТОЛСТОВ
Читайте также: